Как нормальный человек, не испорченный юридическим образованием и практикой в уголовном процессе, представляет себе типичное разбойное нападение? Страшные люди в масках, с пистолетами-автоматами, арматурой, топорами, битами, ножами, газовыми баллончиками, ну в крайнем случае с молотком, бутылкой или еще каким подручным материалом – стреляют, режут, бьют людей и витрины, сгребают в сумки ювелирные украшения (в крайнем случае – пугают муляжом пистолета, гранаты и т.п.), выгребают из кассы деньги, ведут управляющего банком в хранилище, где он под дулом пистолета трясущимися руками вводит код от огромного сейфа с горой денег…

На фоне разгоревшихся недавно скандалов в системе ФСИН, связанных с насилием применявшимся к осужденным, даже несколько неудобно писать о таких «мелочах», как соблюдение не связанных непосредственно с безопасностью и неприкосновенностью личности прав, лиц содержащихся под стражей. Однако глобальные нарушения не возникают одномоментно и внимание к «мелочам» и отстаивание даже не самых значительных прав, также является существенным условием хотя бы относительно нормального (насколько это возможно в условиях СИЗО) существования человека, еще даже не признанного судом виновным.

Немного о «гибкости» потерпевших в предоставлении доказательств, немного о внимательности адвоката-защитника, немного о преюдиции, немного о дотошности (душности). А в основном, о том, что в уголовном деле не бывает мелочей и что нельзя верить не только словам, но и справкам с подписью и печатью. А чему же тогда верить можно?

Василеостровский районный суд Санкт-Петербурга переквалифицировал действия моего подзащитного с п. «Б» ч.4 ст.162 УК РФ на п. «Б» ч.3 ст.161 УК РФ — произошло то, о чем я почти год твердил следователям, но не был ими услышан, а наоборот обвинялся в незнании уголовного права — ведь не могут же ошибат...

Очередное дело об административном правонарушении закончилось прекращением производства в связи с возвратом судом материала в отдел полиции. Результат закономерный, в том случае, когда не только знаешь сухие нормы закона, но и понимаешь, как он работает (или не работает), видишь перспективы развития ситуации и постоянно держишь руку на пульсе правоприменительной практики.

Вряд ли удивлю кого-либо из коллег, работающих по уголовным делам, рассказом о том, что текст постановления о привлечении в качестве обвиняемого, предъявленного в ходе одноименного действия (а иногда даже и врученного обвиняемому), может "отличаться", от текста, содержащегося в материалах уголовного дела и в обвинительном заключении. По крайней мере, сам этому давно не удивляюсь. Однако, недавно пришлось столкнуться с новым «лайфхаком» следствия, связанным с удалением из дела вопросов стороны защиты, поставленных в ходе ознакомления с постановлением о назначении судебной экспертизы.

Зачастую, состав этого преступления граничит с гражданско-правовыми отношениями, которые иногда бывают настолько запутаны, что сотрудникам правоохранительных органов разобраться в них сложно, да и не хочется особо вдаваться во все эти договоры, акты приема-передачи, сверки расчетов, взаимозачеты, расписки, платежки и т.п. Да даже и при наличии желания – разберется не всякий правоохранитель, т.к., специфика работы у них другая. Вот так и получаются ситуации, когда тот из предпринимателей, кто первый прибежал с заявлением – тот и потерпевший. Ну а контрагенту не остается ничего иного, как роль обвиняемого.

Закон дает сотрудникам правоохранительных органов, достаточно широкие возможности для проведения осмотра места происшествия, выемки и обыска, в том числе и по изъятию обнаруженных предметов и документов. Но значит ли это, что изъятое должно навеки оставаться в недрах следственного отдела, или вовсе сгинуть где-то на бескрайних просторах «правового поля»?

Тема вещественных доказательств – их изъятия, хранения и дальнейшая судьба, одна из моих «любимых». Заняться вплотную этим вопросом, лежащим на стыке уголовно-процессуального и гражданского права, меня заставила жизнь, а именно один случай, касающийся изъятого автомобиля, произошедший еще в те годы, когда я работал следователем. Тогда, на примере, иска от собственника изъятого имущества, рассматривавшегося (с учетом апелляции в Санкт-Петербургском городском суде), более двух лет, и блестяще проигранного моими оппонентами, я увидел, сколько ошибок могут совершить не только граждане, но и наши коллеги, пытаясь «вызволить» изъятое, либо получить какую-либо компенсацию за свое имущество.

«Золотой час — термин, используемый в реаниматологии для определения промежутка времени (принимаемого близким по продолжительности к 1 часу) после получения травмы, который позволяет наиболее эффективно оказать первую помощь. Считается, что в течение этого времени вероятность того, что лечение предотвратит смерть пациента, наиболее высока». (Википедия).